Что ждет нас завтра? Какое влияние на вашу жизнь окажут грядущие неотвратимые перемены? Как подготовиться к этим изменениям так, чтобы и ваша личная жизнь, и ваш бизнес не только не пострадали, а, напротив, извлекли из них как можно больше выгоды? Свои ответы на эти и другие вопросы, касающиеся как далекого, так и ближайшего будущего, дает известный ученый, автор многочисленных бестселлеров, Чарльз Хэнди. В первую очередь эта книга адресована тем, кто работает в организациях или управляет ими, однако идеи, изложенные в работе, представляют интерес для всех, кто хочет научиться управлять своей судьбой.
Содержание
Об авторе и его работах
Предисловие ко второму изданию
Часть 1. Перемены
Глава 1. Предмет дискуссии
К изменениям невозможно привыкнуть
Начините с малого
Только подумайте об этом!
Мышление, перевернутое с ног на голову
Глава 2. Числа
Новое меньшинство
Новая интеллигенция
Исчезающее поколение
Третий возраст
100 000 (4)/2 = J
Силы, стоящие за цифрами
Глава 3. Теория
Теория обучения
Необходимая для изменений “смазка”
Блокирование изменений
Заставьте теорию работать
Часть 2. Работа
Введение
Глава 4. Организация-“трилистник”
Идея трилистника
Непоследовательность
Четвертый листок?
Антракт
Телекоммуникации
Клубный центр
Проблемы трилистника
Глава 5. Федеративная организация
Природа федерализма
Роль центра
Субсидиарность
“Пончик наоборот”
Язык лидерства
Горизонтальная колея
Глава 6. Организация типа “Три И”
Истина в качестве
“Интеллигентные” машины
Интеллигентные люди
Культура соглашений
Часть 3. Жизнь
Введение
Тревоги нового мира
Мир, который может быть
Глава 7. Портфели
Портфель работ
Портфель супружества
Глава 8. Воссоздание образования
Школа-“трилистник”
Нетрадиционные школы
Другие типы интеллигентности
Образовательные кредиты
Обучающаяся организация
Глава 9. Перевернутое общество
Перевернутое государство
Перевернутая игра
Эпилог
Парадокс выбора
Новая мораль
ОТРЫВОК
Глава 1
Предмет дискуссии
Заседание Генерального синода англиканской церкви, 1980-е гг. Тема: решается вопрос о предоставлении женщинам возможности становиться священнослужителями. Оратор страстно выкрикивает: “Наша страна во многом изменилась к лучшему. Почему же не должен идти вперед и status quo*?!”
К столь прочувствованному обращению могли бы присоединиться не только англиканские традиционалисты, но и власти предержащие всех возрастов. Если изменения должны быть по большей степени предсказуемыми, значит, это непрерывные изменения. Циник заметит: здесь имеют место не изменения, а скорее постоянство.
Что может быть комфортнее, чем последовательные изменения, в которых прошлое руководит будущим? Мой впервые посетивший Англию и Европу американский друг удивлялся: “Почему здесь везде, где бы я ни задал вопрос об учреждениях, церемониях и наборе правил, мне всегда дают “исторический ответ” — потому что… В моей стране стремятся получить “функциональный ответ” — для того чтобы…” Европейцы, полагаю, смотрят назад, в историю, и стараются по возможности ограничить изменения; американцы же устремлены в будущее и жаждут перемен.
Однако время от времени вмешиваются обстоятельства, нарушающие привычный для защитников status quo комфорт. Война, безусловно, привносит огромный дискомфорт, но технология, делая скачок вперед, например в эпоху промышленной революции, или демография, подбрасывающая феномен “бэби-бума”, изменяют ценности не в меньшей мере, чем студенческие беспорядки в 1968 г.
Я убежден, что обстоятельства и сейчас перемешают все самым неожиданным образом. Перемены — это не то, к чему привыкают, но то, что непременно должно быть. Status quo не обязан изменяться к лучшему. Такое непредсказуемое смешение, несомненно, менее комфортно и его труднее пережить; но правда и то, что жить нам будет интереснее (выражение, которое мы часто используем, говоря о смешении опасностей и возможностей). Если мы хотим иметь больше возможностей и уменьшить риски, нам необходимо получить всю доступную информацию о переменах. Те, кто знает, почему происходят изменения, тратят меньше усилий для собственной защиты. Те, кто понимает, куда приведут перемены, с большей эффективностью используют имеющиеся преимущества. Общество, приветствующее изменения, имеет возможность не просто реагировать на них, а воспользоваться ими себе во благо.
Джордж Бернард Шоу как-то заметил, что прогресс зависит от людей, способных поступать безрассудно. Он говорил, что разумные люди приспосабливаются к окружающему миру, в то время как безрассудные упорно пытаются подогнать мир под себя. Следовательно, при любом сбое последовательности событий мы должны следовать за безрассудными людьми, а еще лучше, добавлю я от себя, за безрассудными женщинами.
В этом смысле мы вступаем в Эпоху безрассудства. Мы сами должны сформировать для себя будущее. Наступило время, когда верным является единственное предсказание: в будущем ни одно из пророчеств не оправдается. Итак, пришло время принятия смелых решений как в личной, так и общественной жизни, время самых невероятных и безрассудных идей.
Цель этой книги — понять, какие перемены ожидают нас в ближайшем будущем, для того чтобы люди и общество в целом смогли бы ограничить возможный ущерб и извлечь из перемен как можно больше выгод. Изменения, в конце концов, это тот же рост, синоним слова “обучение”. Это нам под силу: мы, если захотим, воспользуемся переменами себе во благо.
История, или предмет обсуждения этой книги, основывается на следующих трех предположениях:
что изменения все время отличаются друг от друга, что они непоследовательны и не являются частью паттерна;* что такая дискретность время от времени имеет место в жизни, хотя она нередко запутывает и беспокоит людей (особенно наделенных властью);
что незначительные перемены в действительности могут сильно изменить нашу жизнь, даже если в свое время они прошли незамеченными; а то, каким образом перемены затронут нашу работу, сильно повлияет на то, как мы вообще будем жить;
что для того, чтобы справиться с непоследовательными изменениями, требуется непоследовательное, перевернутое с ног на голову мышление, пусть даже действия человека и его мысли покажутся кому-то абсурдными.
К изменениям невозможно привыкнуть
Тридцать лет назад я поступил на работу во всемирно известную мультинациональную компанию. Один из ее сотрудников, пытаясь подбодрить новичка, заметил: “Твоя жизнь пройдет под знаком перспективной работы”. Вершина моей карьеры представлялась собеседникам как назначение меня главным администратором одного из отделений компании в какой-то далекой стране. Я был польщен. Но мне пришлось оставить компанию задолго до покорения карьерной вершины, и к тому времени я знал, что ни должности, которую я мог бы занять, ни отделения, в которое я должен был быть направлен, ни страны, в которой я должен был работать, не существует.
Тридцать лет назад я думал, что моя жизнь будет длинной непрерывной колеей, по которой я стремительно поднимусь вверх к поджидающей меня удаче. Сегодня я несколько больше информирован. Тридцать лет назад моя компания воспринимала будущее как нечто предсказуемое, планируемое и управляемое. Сегодня сотрудники организаций гораздо менее уверены в этом. Тридцать лет назад большинство людей думали, что изменения означают усовершенствование того, что уже существует. Они рассчитывали на инкрементальные,* пошаговые, приветствуемые всеми перемены. Сегодня мы твердо уверены в том, что во многих областях жизни мы не можем гарантировать улучшение status quo — касается ли это работы или денег, мира или свободы, здоровья или счастья. Вряд ли кто-то из нас рискнет предсказать, что же произойдет в нашей собственной жизни в недалеком будущем. Изменения становятся все более непредсказуемыми и в то же время все более восхитительными (кончено, если мы захотим их такими воспринять).
Изменения, конечно, всегда будут такими, какими мы предпочтем сделать их, хорошими или плохими, триви-альными или значительными. Возьмем, к примеру, слово “change” и рассмотрим, как используют его англичане. Может ли какое-то другое слово означать столь разные вещи?
“Change is part of life” (“Изменения — это часть жизни”);
“There is a change in the arrangements” (“В эту модель одежды были внесены изменения”);
“Please count your change” (“Пожалуйста, пересчитайте сдачу”);
“Please change this wheel” (“Пожалуйста, поменяйте колесо”);
“I will not change” (“Я останусь прежним”);
“Where do I change trains?” (“Где мне сделать пересадку?”);
“She is a clever change agent” (“Она умный агент по обмену жилья”).
Если одно и то же слово используется для описания вещей тривиальных (изменений в одежде) и значительных (жизненных перемен), можем ли мы разграничить, в каком случае оно уведомляет нас о чем-то важном, а в каком — нет? Когда одно и то же слово имеет значение “прогресс” и “непоследовательность”, как мы узнаем, “кто есть кто”? Кого запутывает английский язык, иностранцев? Или самих англичан?
Большинство людей действительно думают, что изменения должны оставить все по-старому, но устранить имеющиеся сегодня недостатки. Весьма удобный подход. В пьянящие годы экономического бума 1960–1970-х гг. многие из нас превратились в идеалистов, воспринимающих будущее исключительно сквозь “розовые очки”. Большое станет еще больше, сильное — еще сильнее, и даже лишенные собственности бедняки лелеяли надежду однажды разбогатеть. Это был взгляд на перемены, который никого не огорчал. Трудность тут только в одном: данный подход не срабатывает, по крайней мере если ожидания и оправдываются, то ненадолго (в чем убедились даже, казалось бы, сверхблагополучные Япония, Германия и, возможно, США). В каждом из этих обществ сейчас все более уместным становится вопрос: “Ну и каким будет следующий фокус?”
И не потому, что повышается скорость изменений (хотя ускорение действительно имеет место). Если мы выстроим график скорости передвижения людей начиная, например, с 500 г. до н.э., то увидим, что резкие скачки наблюдались в те моменты, когда на смену лошадям пришли автомобили, затем самолеты, затем ракеты. Но такие изменения не страшны, потому что они действительно относятся к тем, которые делают жизнь “все лучше и лучше”. Вот когда график выбивается из привычной схемы, мы начинаем беспокоиться, так как мир вокруг становится менее предсказуемым и менее управляемым. Инкрементальные изменения вдруг становятся непоследовательными. Теория катастроф, как ее называют в математике, интересна и символична: кривая то делает обратную петлю, то стремительно падает вниз, то неожиданно вновь идет ровно. То есть устойчивая тенденция к ускорению отсутствует, кривая непрерывно петляет.
Я верю, что непоследовательность — отнюдь не катастрофа и что она определенно не должна воспринима-ться как катаклизм. Наоборот, я считаю, что непосле-довательные изменения — шаг вперед для общества, передвигающегося по трамвайным линиям, привыкшего к колее и шорам; общества, которое наконец-то отказалось от протоптанных троп в пользу неизведанных дорог, по-новому воспринимающего многие вещи. Мне нравится история о перуанских индейцах, которые, не имея понятия о парусном флоте, увидев на горизонте паруса испанских конкистадоров, посчитали это капризом погоды и продолжили заниматься насущными делами. Они высокомерно решили, что такого не может быть, а в результате произошла катастрофа. Мне также нравится история о лягушке, брошенной в холодную воду, которую потом начали медленно подогревать. В результате лягушка позволила сварить себя живьем. Я просто хочу сказать, что в определенной точке последовательные изменения утрачивают это свойство, становятся непоследовательными и требуют изменений в человеческом поведении. Если мы не хотим повторить судьбу перуанских индейцев, мы должны научиться правильно воспринимать непоследовательные изменения.
Данное положение еще более революционно, чем оно звучит “на слух”. Слово “непоследовательность” едва ли произведет сенсацию среди масс. Однако воспользоваться непоследовательным изменением означает, в частности, необходимость переосмысления привычного способа восприятия вещей. В мире инкрементальных изменений разумно подражать старшим, надлежащим образом перенимать то, что они оставляют (и знания, и обязанности). В условиях непоследовательности отнюдь не очевидно, что пути, по которым шли предшественниками, станут и вашими дорогами. Нам нужны новые правила для новой игры, и мы будем открывать их сами. Только тогда обучение становится свободным исследованием, постановкой вопросов и экспериментированием. Изучение того, что, по мнению учителей и родителей, уже известно, должно быть усвоено, может оказаться бесполезной тратой времени. Новый путь обучения может показаться если не откровенным мятежом, то по крайней мере непочтительностью. Словом, допустите непоследовательность в ваших делах, и вы испугаете осведомленных, руководство и тех, кто находится у власти.
Те, кто вполне комфортно чувствует себя в условиях последовательных изменений, гарантируют, что они сохранят контроль над всем и вся. Инстинктивно они предпочитают верить, что порядок вещей не изменится. Как говорил Манкур Ольсен, необходима революция для того, чтобы разблокировать общество, и шок, чтобы гальванизировать организации. Возможно, поэтому в Англии, в которой триста лет не было революций, предпочитают считать, что status quo должен “идти вперед”, и организации так часто упускают момент, когда им необходимо было осваивать новое.
Вот почему многие уверены, что организационные изменения должны быть предсказуемыми и уныло последовательными:
СТРАХ — возможность банкротства, поглощения компании или коллапса;
НОВЫЕ ЛИЦА — к руководству приходят новые люди;
НОВЫЕ ВОПРОСЫ — вопросы, исследовательские группы, исследования старых путей и новых возможностей;
НОВЫЕ СТРУКТУРЫ — существующий паттерн разрушается и реорганизуется для того, чтобы избрать новую перспективную сферу деятельности и разогнать имеющиеся “клубы”;
НОВЫЕ ЦЕЛИ И СТАНДАРТЫ — новые организации самостоятельно устанавливают новые цели и задачи.
Всегда ли для того, чтобы переосмыслить нечто, нам необходимы мучительные встряски? Действительно ли для того, чтобы обеспечить морской лайнер достаточным количеством спасательных шлюпок для всех пассажиров, должен затонуть “Титаник”? А для того, чтобы NASA изменила направление процесс принятия решений и систему приоритетов необходимо, чтобы взорвался “Челленджер”? Сколько человек должны умереть, чтобы автомобили стали более безопасными?
Основная идея этой книги состоит в том, что мы живем в эпоху непоследовательных изменений. Глупо, подобно перуанским индейцам, закрывать на это глаза. Не надо ждать, пока мы сваримся, как та лягушка, не надо ждать революций. Непоследовательные изменения несут с собой не только проблемы, но и открывают новые возможности. Если мы изменим наши установки, наши привычки и методы деятельности некоторых наших учреждений, может наступить время новых открытий, нового просвещения и новой свободы, время реального обучения.
Попросите ваших знакомых (как это часто делаю я сам) вспомнить два-три наиболее важных жизненных события. Вряд ли вы услышите историю о том, как они побывали на неких курсах по повышению квалификации. Скорее всего вам расскажут о встречах с возможной смертью, о жизненных кризисах или об открывшихся новых, неожиданных возможностях. Другими словами, ваши знакомые вспомнят о временах, когда из их жизни ушла последовательность, когда им не пригодились ни прошлый опыт, ни старые правила, ни руководства. Однако они уцелели и считают, что выросли как личности, что они многому научились. Следовательно, использование непоследовательных изменений — один из способов личностного роста.
Начините с малого
Наша жизнь протекает как бы на двух уровнях. Как-то американских подростков попросили перечислить возможные в будущем критические события. Получилось примерно следующее:
— Альянс США и СССР.
— Открытие лекарства от рака.
— Дети из пробирки.
— Случайный ядерный взрыв.
— Распространение анархии в мире.
— Роботы захватывают политическую власть в США.
Каждый из нас может составить собственный перечень триумфов и несчастий. Когда одну женщину попросили перечислить критические события в ее жизни, она написала следующее:
— Переезд в свою собственную квартиру.
— Учеба в школе дизайна.
— Получение водительских прав.
— Приобретение собаки.
— Свадьба.
— Рождение ребенка.
— Смерть.
Эта книга об изменениях, но об изменениях, принадлежащих скорее ко второму, а не к первому перечню. Об изменениях из первого списка написано в других книгах другими людьми. Эта работа создавалась автором, убежденным в том, что очень часто на первый взгляд не заслуживающие особого внимания события навсегда изменяют всю нашу последующую жизнь.
Появление дымохода, например, может привести к большим изменениям, чем любая война. Без дымохода все обитатели дома, собравшись вокруг огня, должны были все равно жаться друг к другу. Появление же дымохода позволило обогревать не одну, а все (при желании) комнаты дома. Необходимость в зимней сплоченности масс исчезла.
Центральное отопление на самом деле означает децентрализацию обогрева зданий. Оно дает возможность громоздить блоки жилища одно над другим, устремляясь в небо, и поэтому люди отдаляются друг от друга, живут далеко от земли, но в тепле.
Никто не призывает отказываться от дымохода и центрального отопления, но их изобретатели (имена которых забыты, если когда-либо были известны) вряд ли когда-нибудь задумывались о тех переменах, которые произведут их открытия в нашей социальной архитектуре. Среди прочих вещей я утверждаю, что телефон — это эквивалент дымохода наших дней, он также непредумышленно, но значительно изменил образ действий человека как на работе, так и в личной жизни.
Как-то, пытаясь “забить” место на парковке, я спросил одного из сидевших в автомобиле водителей: “Когда вы собираетесь уезжать?” “Не раньше, чем через пару часов”, — ответил он. И тут я увидел на сиденье перед ним портативный компьютер и телефакс, присоединенные к телефонной линии его машины. Он использовал автомобиль как мобильный офис.
Как и центральное отопление, телефон и выполняющие сходные функции устройства делают возможным совместный труд разделенных пространствами людей. Рассредоточенные организации — реальность сегодняшнего дня, имеющая весьма важные последствия. Ведь далеко не все стремятся смешаться в кучу. Как заметил однажды Б. Паскаль, источник всех мировых бед — невозможность для человека пребывать в комнате одному. Особенно если обязан в ней находиться.
Дымоходы и телефоны — технология всегда является потенциальным триггером* непоследовательности. Экономическая реальность — еще один триггер. Правительство имеет возможность смягчить воздействие внешних факторов, но не устранить их. А в результате ответ на вопрос о жизни или смерти государств определяется их сравнительными преимуществами. Иметь сравнительное преимущество значит обладать чем-то таким, за что другие будут платить деньги, — будь то нефть, минералы, дешевая рабочая сила, яркое солнце или “мозги”. В Англии и других промышленно развитых странах постоянно возрастает цена “хороших голов”. Умные люди всегда делают умные вещи, обладающие ценностью, несравнимой со стоимостью сырьевых материалов. Наличие в стране людей с высоким интеллектуальным потенциалом позволяет ей импортировать все товары и продукты, которые нельзя добыть, вырастить или изготовить на собственной территории. Это наиболее предпочтительный путь. Звучит прямо и просто, но так оно и есть. Потребность в умных людях повсеместна, а вот нужда в тех, кого нельзя назвать такими, снижается. В организациях, производящих на свет “умные” вещи, масса времени уходит на обработку разнообразнейшей информации. Факты, цифры, слова, картины, идеи, аргументы, встречи, бумаги, конференции “размножаются” гораздо быстрее, чем кролики. Информация передается по телефонным линиям; поэтому технология и экономика перемешиваются и создают непоследовательность в формах, навыках и целях многих наших организаций. По всей видимости, “умные” организации работают не так, как обычно, они отличаются от других по форме, обычаям, способам управления и т. д.
Барри Джонс, министр правительства Австралии, перечислил типичную для информационного сектора человеческую деятельность:
Обучение Творческое искусство и архитектура
Исследования Дизайн
Офисная деятельность Музыка
Коммунальные услуги Обработка данных
Коммуникации Программное обеспечение
Медиа Сбыт
Фильмы Бухгалтерия
Театр Юриспруденция
Фотография Психиатрия и психология
Почта и телекоммуникации Социальная деятельность
Книгоиздание Менеджмент
Печать Реклама
Банки Церковь
Недвижимость Наука
Администрация Профсоюзы
Музеи и телевидение Парламент
Кто-то добавит в список биржевое маклерство, консультации, журналистику, организацию конференций, секретарскую работу, медицину, политику и местные органы власти.
Маловероятно, что все без исключения читатели найдут в этих перечнях свою работу.
Технология и экономика потенциально перетекают одна в другую. Основное допущение этой книги состоит в том, что данное сочетание и инициирует изменения всех сортов. Социальные обычаи могут быть трансформированы. В информационном обществе женщинам легче найти подходящую им работу. В наши дни женщины имеют возможность самостоятельно прокормить себя и свою семью, и многие предпочитают так и поступать. То, что в прежние времена было технологически и экономически невозможным, а значит, и социально недопустимым, становится возможным и приемлемым. Таким образом, непоследовательность “просачивается” и в семьи.
Слова — это “сигнальный рожок” социальных изменений. Вслед за переменами в языке идут изменения в человеческом поведении. Десять лет назад таких понятий, как “отцы-домохозяйки”, “супруги, живущие раздельно”, и множества других просто не существовало. В них не было нужды. Раньше, когда организации приглашали на работу исключительно мужчин, никому и в голову не приходило называть супругов “партнерами” (как это де-лают сейчас, подчеркивая, что супружество — это не только устойчивое родство).
Только подумайте об этом!
В основе непоследовательного развития событий лежит комбинация из изменяющихся технологии и экономики, и прежде всего информационной технологии, биотехнологии и связанных с ними отраслей. Изменяясь, они трансформируют окружающий мир.
Информационные технологии связывают вычислительные возможности компьютера с микроволнами, космическими спутниками и оптоволоконными телекоммуникационными сетями. Это технология, которая не переползла, а резко перепрыгнула в будущее. Говорят, что если бы автомобильная промышленность развивалась так же стремительно, как мощность компьютерных процессоров, то цена лимузина “Rolls-Royce” не превышала бы сегодня и $1.
Биотехнологии — это совершенно новая отрасль, которая выросла из исследований ДНК, генетического кода нашей жизни. Вместе с этой наукой и отраслью выросло только одно поколение, и только сейчас в повседневной жизни появляются новые типы сельскохозяйственных культур, генетическая дактилоскопия и другие новые возможности (как благоприятные, так и негативные) использования того, что называют биоинженерией.
Эти две технологии развиваются настолько стремительно, что вряд ли кто-то возьмет на себя смелость предсказать, в чем будут заключаться разработки в этой области, но вполне вероятно, что некоторые из них через десять—двадцать лет радикально изменят нашу жизнь. Не так давно одна из консультационных компаний опросила группу молодых менеджеров на предмет того, какие из 200 экспериментальных разработок они считают наиболее перспективными. Вот какие ответы были получены.*
Беспроволочные телефоны “Mark 2”
Появление следующего поколения беспроволочных телефонов означает, что каждый желающий сможет приобрести по приемлемой цене портативный персональный телефон, который можно будет использовать повсюду. При наличии портативного компьютера и телефакса сиденье автомобиля или поезда превращается в офис. Что еще интереснее, телефон будет принадлежать человеку, не привязанному к одному месту. Мы будем иметь возможность связаться с абонентом, даже не представляя, где он в данный момент находится.
Моноклонные антитела
Генетически сконструированные микроорганизмы, предотвращающие определенные болезни, уже сегодня используются достаточно широко, а в будущем их ожидает огромное поле деятельности. Для того чтобы предотвратить основные коронарные болезни, могут быть промышленно изготовлены вещества как свертывающие, так и “разжижающие” кровь. Обсуждается возможность широкого использования “протеина Скавенгера”, разработанного для того, чтобы локализовать в потоке крови нежелательные вещества, например излишек холестерина. К концу XX в. будут доступны средства против рака и, возможно, СПИДа. Сейчас уже понятны причины старческого слабоумия и разрабатываются медикаментозные средства его лечения. Когда большую часть болезней можно будет излечить или предотвратить, человеческая жизнь будет длиться пусть не вечность, но намного дольше, чем сейчас.
Трансгенетическое свиноводство
В недалеком будущем появится возможность исполь-зования органов животных для пересадки их человеку. Свинья биологически очень похожа на человека, и сейчас обсуждается способ разработки эмбриона для создания трансгенетического их вида с органами, более похожими на человеческие, чем на животные. Свинарники однажды могут стать совершенно отличным от того, чем они являются в настоящее время, — поставщиками затребованных больницами органов.
Водяные поля
Возможно, генетики создадут сельскохозяйственные культуры, которые можно будет выращивать на бедных по составу почвах и даже в воде (как морские водоросли!). Обсуждается идея создания растения, которое будет потреблять азот не из земли, а прямо из воздуха; таким образом уменьшится потребность в удобрениях. И тогда в каждой стране можно будет выращивать какие угодно сельскохозяйственные культуры.
Энзим-катализаторы
Микроорганизмы могут использоваться и в различных промышленных процессах. Некоторые будут задействованы для извлечения минералов в месторождениях, разработка которых в силу низкого содержания необходимых веществ была экономически нецелесообразна. При этом можно взять каких-нибудь насекомых и натренировать их уничтожать ненужные материалы. В наше время одной из наиважнейших задач химической промышленности является избавление человечества от мусора. На самом деле мусор можно превращать в метан, одновременно увеличивая выпуск энергии. А представьте себе корабли, корпуса которых очищают морские микроорганизмы?
Универсальные эксперты
Все врачи будут иметь доступ к содержащим новейшие медицинские сведения компьютерным базам данным. Медицинские экспертные системы хотя и уменьшат потребность в специалистах, но вряд ли вытеснят настоящих врачей; напротив, они позволят им постоянно совершенствоваться. Такие экспертные системы будут использоваться представителями самых разных сфер — от адвокатских контор до супермаркетов.
Слышащий компьютер
Однажды на рабочих столах служащих появятся воспринимающие человеческую речь компьютеры, и тогда каждый из них превратится в собственную машинистку вне зависимости от того, использует он клавиатуру или нет.
Облученная пища
Облучение, как только мы убедимся в том, что оно безопасно, сделает возможным приобретение “свежей” пищи в любом месте на Земле в любое время года. Появятся также отбивающие аппетит пилюли для тех, кто найдет новые продукты слишком соблазнительными, и даже продукты, улучшающие здоровье, для тех, кто хочет хорошо питаться и быть здоровым.
Телекаталоги
Продажи по телевизору и телефону стали вполне привычным делом, а вскоре каждый магазин будет иметь возможность демонстрировать имеющиеся в нем товары и их цены на телеэкране. Будут организованы локальные центры, доступные для всех, кто не желает переплачивать при покупке товаров. Посещение магазинов на High Street станет не обязанностью, а удовольствием: там будет все, на любой вкус.
Смарт-карты
Такие уже используемые во Франции карты вытесняют наличные деньги, ключи от замков, кредиты и т. д. Они не только позволяют пользоваться ими дома и в автомобиле, но и автоматически изменяют баланс вашего банковского счета.
Генетическая дактилоскопия
Вместо личных идентификационных номеров, которые легко обнаружить и заменить, на наших картах появятся отпечатки пальцев; воспроизвести их кому-то другому не под силу. Генетическая дактилоскопия может быть использована для обнаружения преступников по микроследам, которые они оставляют на местах преступлений, а также для диагностики наследственных или скрытых болезней. Вскоре станет возможным открытие национального банка, в котором будут храниться отпечатки пальцев всех жителей страны. Скоро о нас будет известно все — и то, что мы знаем сами о себе, и даже то, что нам неизвестно. Как же тогда быть с невмешательством в личную жизнь?
Карты виндэкранов
Вскоре станут привычными компьютеризированные автоматически направляющие экраны. Они подскажут автомобилисту оптимальный путь к месту назначения (учитывая погоду, плотность движения, ремонтные работы) и спроецируют его на экран, как в военном самолете (водителю не нужно будет отрывать глаза от дороги).
Регистрация пробега автомобиля
Прокладка специальных кабелей под городскими дорогами позволит установить в автомобилях измерительный прибор, запрограммированный для того, чтобы указывать пробег автомашин на единицу горючего в различных частях города. В результате вы получите распечатку (эквивалент телефонного счета в конце месяца), в которой будет дана оценка эксплуатации вашего автомобиля на городских дорогах. В Гонконге такая система уже действует, а значит, она доступна для любого города (хотя специальные лицензии для внутригородского использования автомобиля — это, вероятно, только первый шаг решения транспортной проблемы).
Мы воспринимаем технологии как нечто естественное. В наши дни видеомагнитофоны — неотъемлемая часть домашней обстановки. Но важна не технология сама по себе, а тот эффект, который она, пусть даже непреднамеренно, оказывает на наши жизни. Микроволновые печи были хорошей идеей, но вряд ли их изобретатель понимал, в чем будут состоять последствия их широкого распространения как для домашних хозяйств, так и для более автоматизированных предприятий общественного питания. Микроволновые печи превратили процесс приготовления пищи из необходимости в процесс выбора. Изменились наши домашние привычки, многие уже отказались от семейных обедов и ужинов, ведь каждый член семьи может выбрать желаемое блюдо, мгновенно разогреть его и “перекусить” (как утверждает реклама).
Во вред или во благо используются инновации — зависит от каждого из нас. Технология сама по себе нейтральна. Мы можем ее использовать как для обогащения нашей жизни, так и во вред ей. Единственное, на что мы не имеем права, так это на притворство и жизнь в саду воспоминаний, как будто время остановилось. Это не так.
Мышление, перевернутое с ног на голову
Непоследовательные изменения требуют перемен в мышлении. Если все идет не так, как раньше, то и нам нужно на все взглянуть по-новому. Новые слова, понятия всегда сигнализируют о появлении новых идей. Поэтому неудивительно, что непоследовательное, перевернутое с ног на голову мышление никогда не приветствовалось приверженцами последовательного развития и сложившегося status quo. Н. Коперник и Г. Галилей — ярчайшие представители нестандартного мышления — не дождались благодарности современников. Иисус Христос, проповедовавший благословенность земных послушания и бедности, призывавший первых занять последние места в ряду, умер преждевременно, страшной смертью. Но идеи мучеников живы и, как все здравые идеи, содействуют высвобождению новой энергии и созданию новых возможностей. Пройдет время, и, вполне вероятно, мы будем уверены в том, что самыми влиятельными людьми XX столетия были не А. Гитлер и У. Черчилль, И. Сталин или М. Горбачев, а З. Фрейд, К. Маркс и А. Эйнштейн, не изменившие ничего, кроме образа нашего мышления. Не каждый сегодня знает имя Френсиса Крика, однако именно он вместе с Джеймсом Уотсоном и Морисом Уилкинсом открыл генетический код, ДНК. Таким образом исследователи заложили основы промышленных микробиологии и биотехнологии, от которых во много будет зависеть развитие экономики будущего.
Креативное нетрадиционное мышление таких людей послужило предпосылкой для создания этой книги. Новые мысли о давно известном помогут высвободить дополнительные запасы энергии и сделают невозможное возможным. И не нужно стремиться к величию А. Эйнштейна или пытаться вникнуть во все доктрины К. Маркса. Пусть все будет более будничным и знакомым. Если вы решите относиться к своим повседневным обязанностям, как к возможности научиться новому, вы откроете, что приготовление пищи может быть творчеством, рубка дров — искусством, воспитание детей — образовательным опытом, а поход по магазинам — социологическим исследованием. Организации, рассматривающие людей как активы, требующие бережного отношения, любви и инвестиций, ведут себя не так, как компании, в которых кадры отождествляют с издержками, которые необходимо урезать при первом удобном случае. Перевернутое мышление не изменяет ничего, кроме образа нашего мышления, но это как раз и является его отличительной чертой.
Главные герои этой книги — трилистники, пончики и портфели. Эти слова не претендуют на то, чтобы стать во главе забавного разбиения на группы, но заставляют по-новому взглянуть на давно известные вещи. Тридцать лет назад Дональд Шон, американский специалист по организациям и обучению, говорил о том, что креативность, и прежде всего научное творчество, возникает благодаря “перемещению понятий”, использованию концепций, заимствованных из одной области, в другой с целью выработки нового взгляда на ситуацию. Теория относительности А. Эйнштейна — выдающийся пример использования такого подхода. В равной степени, если не сказать больше, он применим и к сфере человеческой деятельности. Новые образы, о которых сигнализирует появление новых терминов и слов, являются столь же важными, как и новая теория. Ведь без новых средств образного выражения новая теория может просто остаться незамеченной. Большая часть того, о чем вы прочитаете в этой книге, не ново, об этом писали многие авторы. Просто раньше их слова остались незамеченными.
Перевернутое мышление приглашает вас рассмотреть маловероятное, если не абсурдное. Н. Коперник смог создать модель солнечной системы. Во времена нарушения последовательности рассматривайте самые фантастические гипотезы.
Время безрассудства. / Ч. Хэнди - СПб: Питер, 2001. - 288 с.
|